* * *
Утро было солнечным, свежим и радостным. Элайн открыла глаза и решила, что сегодняшний день станет для нее удачным – она сегодня обязательно двинется в путь.
«Домой! Я пойду сегодня домой!»
Сколько времени займет у нее путь, ее пока не интересовало. Главное – что она уже не чувствовала себя шатающейся от слабости тростинкой. Она ясно ощущала – к ней вернулись все ее силы.
Ухватив массивную табуретку за ножку, она легко подняла ее в воздух и сделала несколько взмахов.  Да, силы вернулись!
«Со стороны это, наверное, кажется ужасно глупым – размахивать табуреткой», – слегка усмехнулась она и поставила ее обратно. И вовремя – в комнату торопливо вошла Этил и широко улыбнулась. Она очень приятно улыбалась – сетка морщинок в уголках ее глаз лучиками подсвечивала ее добродушную улыбку.
– Да ты уже на ногах, солнышко! Сама встала!
Этил так и не пожелала называть Элайн ни «Ее Величеством», ни «миледи». В конце концов Элайн махнула на это рукой. Ради восстановления сил и здоровья можно было и потерпеть. Все-таки Этил проявила немалое великодушие, взяв к себе в дом неизвестную ей женщину. Кроме того, ее без всяких вопросов кормили, поили и обхаживали.  Элайн не стала читать нотаций по поводу неуважения ее королевского достоинства. Этил не ее подданная, и задерживаться  здесь она не собиралась.
– Сейчас Хильда  каши принесет, ты и позавтракаешь! – почему-то всплеснула руками Этил. – Это очень хорошо, что ты уже сама встаешь! Я так рада!
Последние слова были сказаны вовремя – Элайн уже было собиралась скривиться от слова «каша». Все-таки если человека кормить одним и тем же целую неделю, это мало кому понравится. Но если старушка рада, то почему бы не порадоваться вместе с ней?
И Элайн широко улыбнулась.
– А уж как я этому рада! Я уже могу сама вставать и ухаживать за собой. Спасибо тебе, Этил.
– Ой, это просто замечательно, замечательно! – заторопилась старушка. – Ты теперь, наверное, и сама готовить сможешь, солнышко?
Эту подозрительную фразу Элайн пропустила мимо ушей. Она вспомнила про лошадь и свою дорогу домой.
– Я должна идти, Этил. Мне пора.
– Да куда ж ты, солнышко, собралась? Зачем? Живи у меня, я тебя не гоню никуда! – и хозяйка «Белого седла» опять всплеснула руками.
Если бы она знала, что Элайн сама себя гнала изо всех сил!
– Нет, спасибо тебе еще раз, но мне действительно пора идти в Ферелден. Домой, к мужу и сыну.
– Да нет тут никакого Ферелдена! Ты, наверное, путаешь чегой-то. Живи у меня! – старушка чуть было не замахала руками.
Открылась дверь, и появилась как обычно хмурая Хильда с горшочком каши в руках. 
Элайн ответила потверже:
– Нет, я пойду. Каждый день я только и думаю, когда же я вернусь домой.
Лицо Хильды разгладилось.
– Да пусть идет, бабушка. Раз ей надо.
– А ты не мешай! – внезапно вспыхнула Этил. – Ты пегую кобылу вычистила?
Хильда только подбоченилась.
– Та кобыла как стояла, так и стоит, никуда не денется. А вот этой, – и она ткнула пальцем  в Элайн, – раз нужно идти, то пусть идет отсюда.
«Ого! Эта Хильда только и ждет, как от меня избавиться! Впрочем, ничего удивительного. Она мне это показывала с самого начала, только молча».
Вообще-то за «кобылу» и хамство Хильде полагалась хорошенькая трепка, но сначала нужно разобраться с более насущными проблемами. А остальное – потом.
– Нет, уж, дорогуша, – Этил  повысила тон. – Я сама, может, разберусь, кто куда пойдет. В первую голову, внученька, сначала тебе надо идти по делам. Работы полон рот, так что ты не ленись, не ленись! – и она начала подталкивать Хильду к дверям.
– Смотри сама, бабушка, – чуть ли не с угрозой ответила девушка. - Я свое слово сказала.
– Да, да, поняла я. Ты иди, лошадка заждалась нечищеная.
И все-таки она вытолкнула Хильду во двор. Закрыв дверь, она повернулась к Элайн.
– Куда тебе идти, ну куда? Нет тут никаких Ферелденов. Дороги опасные, люди по ним ходят вредные да злые, а ты одна. Куда ты пойдешь?
– Как-нибудь пойду, ничего страшного. Мне домой надо.
– А чем тебе тут не дом? Будешь мне дочкой, – при этих словах лицо Этил изменилось,  и на на нем промелькнуло страдание. – Как моя доченька погибла, так мне теперь и жизнь не та стала, что прежде. А тут и ты. Оставайся, солнышко!
Элайн аж попятилась от неожиданности. Вот это да! Так ее, оказывается, вот для чего кормят-поят! Эта старушка, оказывается, хочет, чтобы она осталась ее дочкой? Ну, мало ли чего она хочет! Она здесь не останется ни за что! Домой, только домой.
– Нет, Этил, нет, и не уговаривай. Я должна идти домой! Понимаешь? Должна.
– Нет, ну как ты пойдешь, как? Босая? Без ничего?
– Мне нужна лошадь для того, чтобы везти поклажу, одежда и еды на дорогу. Я королева, не забывай. И смогу расплатиться с тобой с лихвой за твою помощь. За все, что ты мне дашь сейчас, ты получишь потом вдесятеро.
Этил только участливо покачала головой, с видимой жалостью глядя на Элайн. Скорее всего она решила, что эта молодая женщина, так неожиданно появившаяся в ее доме, просто бредит.
– Прости уж меня, солнышко, но я на слово в таких делах не верю. С лошадей я живу, и просто так никому их не даю. И лишней одежды у меня тоже нет. И вся еда мне здесь нужна. Так что ты не глупи и оставайся. Будем жить вместе – лошадок выхаживать, да и мужа тебе потом подберем...
При словах «подберем мужа» Элайн взорвалась. Она и так очень долго сидела на одном месте и терпела, чтобы  выслушивать про такие перспективы.
– Хватит! Сколько можно объяснять, что я здесь не останусь! Ты не понимаешь, что я тебе говорю? Мне нужно уходить! Если ты не дашь мне добром, то я найду способ, как взять сама!
У Этил приоткрылся рот от таких слов.
– Как? Ты собираешься...
– Я собираюсь отсюда уходить! – бушевала королева. – Во что бы то ни стало! Я не буду выхаживать никаких лошадок! И дочкой твоей я тоже не буду! У меня есть муж и у меня есть сын! Я должна к ним вернуться!
Она тряхнула головой и даже притопнула ногой.
– Все, довольно! Ты поможешь мне со сборами в дорогу или нет?
Этил никак не могла поверить, что вот эта самая девушка, которой она помогла и которую выходила, так неблагодарно себя поведет.
– Доченька, ну зачем же ты так?.. – она до сих пор не могла прийти в себя от такого напора со стороны «солнышка».
– Я тебе не доченька, – отрезала Элайн. – Ну как мне еще объяснить, что я не могу здесь оставаться?!
И, немного помолчав, добавила куда более мягко:
– Я не хочу тебя обижать, и ничего брать у тебя силой тоже не буду. Мне очень жаль, что твоя дочь погибла, но твоей дочерью я не стану.
И подумала про себя:
«Да, сейчас от нее ничего не получишь и ничего для нее не сделаешь... Что же, тогда придется придумать что-нибудь другое. Но здесь я больше не останусь. Это решено».
На Этил было тяжело смотреть – видимо, она так сильно надеялась на свои уговоры, что отказ Элайн причинил ей чуть ли не физическую боль.
– Снова Хранители меня казнят ни за что... – прошептала она. – Вроде бы нашла свою погибшую доченьку, так опять она уходит...
«Интересно, от чего же ее дочь погибла? Спросить ее? Нет-нет. Судя по всему, старушка и так очень расстроена, и бередить ее рану в данный момент совершенно не стоит».
Ее размышления о том, почему погибла дочь Этил, прервал вопль со двора.
– Хозяйка!!! Открывай! Открывай, хозяйка!
От этих звуков Этил вздрогнула так, будто она ударилась о притолоку. 
– Это Вольная Стража... – сдавленным голосом произнесла она. – Но сейчас еще не срок! Ведь Стрела еще не видна!
Что за стрела и почему она должна быть видна, Этил не уточнила.

Но сейчас Элайн думала вовсе не о какой-то загадочной стреле, а о Вольной Страже. Если это действительно настоящая стража, то у нее появляется возможность все разузнать и даже  спокойно отсюда уехать. Разумеется, если это действительно Стража, а не самоназвание какой-нибудь шайки. Помнится, некая «Хартия» означала вовсе не государственную декларацию, а банду вымогателей из Пыльного города.
Осторожность не помешает.
В комнату ввалилась Хильда с круглыми глазами:
– Бабушка! Там Гардар и  Томлав приехали!
Выпалив это, она развернулась и попыталась выскочить обратно, но Этил с непостижимой быстротой ухватила ее за подол.
– Стой, окаянная! Куда? Чего они так рано приехали? До срока еще дюжина дней!
– А не знаю я! – одним движением Хильда вырвала из рук старушки свое платье. – Мне недосуг спрашивать!
И тут же молниеносно выскочила во двор, хлопнув тяжелой дверью.
Этил повернулась к Элайн:
– Ты пока не выходи отсюда никуда. Я сейчас разберусь с этой Вольной Стражей, а там видно будет.
И она недовольно покачала головой.
– Не в срок они пришли, ох, не в срок. Плохо это.
– А что это за Вольная Стража?
Этил лишь раздраженно махнула рукой.
– Защитнички. За мздой приехали. Настоящей стражи мы уже как десять лет не видали, так вот эти теперь вместо нее. Никуда не выходи – это люди безоглядные и наглые, так что ты на глаза им не лезь.
И тоже вышла во двор, аккуратно прикрыв за собой дверь.
«Мда. Судя по всему, это не столько Стража, сколько бандиты. Здешняя «Хартия». А у меня ни меча, ни брони, даже завалящего ножика и то нет. Ладно, посмотрим...»
И Элайн осторожно подошла к небольшому окну с мутным стеклом и остановилась у самого края.
Было видно, что во дворе Этил стояла перед двумя мужчинами. Один из них – повыше и поосанистее – носил длинные отвислые усы, а второй – пониже и помоложе – растительности на лице не имел.  У обоих никакого оружия в руках не было, но за спинами что-то виднелось. Из-за мутного стекла было трудно разобрать, что именно. Недалеко от этой парочки располагалась пара оседланных коней с переметными сумками.
– Тебе повезло, хозяйка! – гремел на весь двор старший. – Наш командир тебе делает подарок. От щедрот своих. И бо-о-ольшой подарок, копье волку в зад! Радуйся!
– Спасибо, господин Гардар! – кланялась ему Этил. – Но мы ждали вас позднее, господин Гардар!
– Командиру нужны срочно деньги, Этил. Такие желтые кружочки, ну, ты знаешь. Очень срочно – такие вот дела. Поэтому мы и приехали  к нашей белой лошадке пораньше! Ха-ха-ха!
«Чурбан неотесанный».
Через мутное окно было плохо видно, что делает его напарник. Судя по тому, что ей удалось разглядеть, он к кому-то повернулся и взмахнул свободной рукой.
Гардар же продолжал орать:
– Но мы тебе делаем подарок, бабуся! За то, что мы приехали пораньше, тебе нынче скидка на десятую долю, во как! Цени! Цени, бабка – аж на десятую долю, кабана дубиной поперек рыла!
Его сопровождающий помахал рукой еще раз и отошел в сторону. Что его отвлекло и куда он отправился, со своего места Элайн уже не увидела. Она передвинулась к середине окна, чтобы рассмотреть получше, но Гардар, уловив боковым зрением движение  в доме, повернул голову и уставился на окно, нахмурив густые брови. Было непонятно, рассмотрел он что-то  в комнате или нет, но на всякий случай Элайн отошла от окна подальше.
Поэтому она не услышала продолжения разговора.
– Ты чо это, бабуся, теперь батрачек в доме держишь?
– Не знаю, господин Гардар. Вам, наверное, померещилось.
– Хы-хыы!.. – утробно засмеялся «господин» Гардар. – Померещилось! Ты эта, иди, деньги считай. Я тут на ветерочке постою.
– Может, господин Гардар молочка желает свеженького? – еще раз поклонилась Этил.
– Деньги сначала, бабуся. Сначала тащи деньги, да смотри, не обсчитайся, дубиной корове по седлу! Хы-хы, – и он снова покосился на окно дома. В нем теперь никого не было видно.
– Давай-давай. Брысь за денежкой.
Испуганно взглянув на окно, хозяйка «Белого седла» пошла за деньгами. Но сначала она заглянула в комнату Элайн.  Королева все так же стояла в глубине комнаты.
– Тссс! – прижала палец к губам Этил. – Сиди тихо и никуда не выходи. Эти двое пусть во дворе подождут. А мне в подпол спуститься надо.
И она быстро вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Этот бандит, оставшийся во дворе, решительно не нравился Элайн. Он слишком громко орал и слишком грубо шутил. А у нее ничего нет. Никакого оружия, проклятье. Она снова огляделась: стол в глубине комнаты, две грубые табуретки рядом с ним, маленькие полочки с пучками сушеной травы, видимо, для запаха. Никаких развешанных по стенам щитов и мечей, как у нее дома.
Воспоминание о доме заставило ее нахмуриться – она ведь собралась уходить отсюда. А эти бандиты еще больше осложняли это предприятие. Потихоньку Элайн начала злиться. Больше всего ее выводила из себя собственная бездеятельность и фактическая беспомощность – пока что она ни на что не могла повлиять.
Кроме того, эти бандюги собираются отнять у Этил деньги – и, видимо, немалые.
«Лучше бы эти деньги остались у хозяйки хутора, – подумала королева, – а я бы взяла с собой одежды и припасов! Проклятье, проклятье!»
Дверь со стуком распахнулась, и на пороге возник этот самый вислоусый Гардар.
– Хыыыы!  А вот и мой подарочек! – заорал он с неподдельной радостью. – У Этил новая батрачка, да?
Элайн уставилась на него злыми зелеными глазами.
Наглая рожа этого самого Гардара не вызывала у нее никакого желания порадоваться вместе с ним. Кроме того, ей очень сильно не понравилась фраза о «подарочке». Да и вообще внешний вид этого вымогателя с большой дороги производил на нее самое отталкивающее впечатление.
– Тебя как зовут, девка? А? – продолжал этот бандит. Видимо, в доме, где никто не мог дать ему отпора, он чувствовал себя полновластным хозяином – он вопил во весь голос и явно никого не стеснялся.
Элайн ничего не ответила, продолжая разглядывать комнату. Что-то надо было придумать. Если эта двуногая скотина решила, что незнакомая женщина  является  «подарочком», то дело плохо.
– Ты кто такая? Не слышу! – в его голосе отчетливо почувствовалось недовольство. Он еще не сталкивался с тем, чтобы в этом заповеднике слабых женщин его требования не выполняли.
Глаза королевы задержались на грубом столе и двух тяжелых табуретках.
– Я не понял! Ты чо это, наглеть мне удумала? – и он сделал шаг к Элайн. – Тебя спрашивают! Отвечай!
– У меня для тебя ничего нет. И говорить мне с тобой не о чем, – сквозь зубы ответила королева.
– А мне лучше знать, чего там у тебя есть! – опять заорал Гардар. – А! Да я смотрю, ты небось из балгородных, да?  Беглая?
Он так и сказал: «балгородных». То ли он не умел нормально разговаривать, то ли у него были свои счеты с дворянством. Элайн и не подумала полюбопытствовать о причинах. Также ее совершенно не интересовало, почему вдруг этот мужлан упомянул о каких-то там «беглых».
Гардар провел ладонью по обвислым усам. 
– Так, болтаем много. Бабка щас золото принесет, а у нас даже кони не валялись, хыыыы.  Томлав небось свою девку уже оприходовал... Давай-давай, сама свое скидывай, а иначе я  порву ненароком. Будешь потом подол зашивать. Или не подол. Хыыыы! – он заржал над своей шуткой громче любой лошади.
Элайн было совершенно не смешно. Скрипнув от ярости зубами, она лишь сжала и разжала кулаки и стала медленно отходить в глубь комнаты, поближе к столу.
Бандит захохотал еще громче.
– А ты чо думала? Бабка платит золотом, а с остальных мы берем тем, что у них есть. Так что все по справедливости. Давай-давай!
Гардар просто упивался своей властью. Да уж, хорошо видно, что эта девка  молча бесится, но куда ей деваться!  Вольная Стража отказа не знает. Времена сейчас для сильных мужиков самые те. Делай что хочешь, бери что плохо лежит. Все бабы твои, пей, гуляй, наслаждайся! Свобода!
Правда, кто-то ноет, что смута долго не продлится, но Гардару на этих нытиков было плевать. Он сделает все, чтобы сильным никто не мешал иметь все, что они пожелают.
«Если нам что-то нужно, мы идем и берем!» Так было и так будет!
Короче говоря, Гардар был настоящим, законченным подонком и менять свое поведение считал ненужным.
– Так ты на столе хочешь? – он криво ухмыльнулся и стал медленно подходить к ней.
«Поиграться, что ли? А чо, будет любопытно».
Элайн ничего не ответила. Ее лицо закаменело, и она уже не сводила бешеных глаз с бандита – на краткий миг он даже смутился. Кажется, что этот «подарочек» его совершенно не боялся.
«Ну и плевать. Пусть побесится, так даже интереснее».
Совершенно неожиданно девушка опустилась на одно колено перед табуреткой. Гардар осклабился:
– Хыыы! Я смотрю, ты привыкла издалека начинать, шлюшка? Ну, давай-давай, только по-быстрому.
И он начал расстегивать пояс.
Дальше случилось то, чего он совершенно не ожидал.
Элайн крепко ухватилась двумя руками за ножку табуретки и резко распрямилась, нанося удар снизу вверх этой самой табуреткой по приблизившемуся Гардару.
Разумеется, он попытался отклонить рукой это нападение, но сила удара была такова, что это движение его ничуть не защитило. Руку просто отбросило кверху как тростинку, а слегка ослабленный удар пришелся по ребрам.
– Ах, ты тваррь... – прорычал бандит. Кисть и предплечье его правой руки наполнились острой болью, но он все равно схватился за свой новый кинжал. В деле он его еще не испытывал, и сейчас, похоже, было самое время наказать эту драчливую бабу по-настоящему.
«Исполосовать ей лицо или сразу прирезать?..» – это было последнее, что он подумал.
Гардар так и не оценил реальную опасность тяжелой деревянной мебели в руках этой самой «драчливой бабы».
Она практически без паузы широко размахнулась еще раз, и закругленный угол табурета вломился в правый висок бандита. Сначала раздался звук захрустевших костей черепа, и только потом – глухой стук падающего тела. Это самое тело так и не успело ни уклониться, ни закрыться от  такого  удара.  Элайн, не выпуская свою импровизированную дубину из рук,  подошла поближе.
Вся правая часть головы упавшего бандита уже была залита кровью, а в развороченном и окровавленном виске сахарно белели какие-то осколки. Гардар судорожно дернулся в последний раз и затих.
«Отбросы. Это не люди, а отбросы. Падаль», – и ее стройная нога пошевелила размякшее тело. Тело не прореагировало. Судя по остаткам его головы, оно действительно превратилось в ту самую падаль.
Элайн небрежно его обыскала, несмотря на неподдельное отвращение. Любое прикосновение к подобной мерзости вызывало у нее сильную тошноту,
Небольшой кошелек за пазухой, какой-то железный амулет на шее, и главное – кинжал за спиной. Изогнутый клинок с волнистым лезвием, резная рукоять, прочные ножны. Это, конечно, не меч, но во всяком случае хоть что-то.
«Как эта тварь сказала про Хильду и этого, как его, Томлава? Мол, он ее тоже оприходовал? Ну мы сейчас посмотрим, кто кого там оприходовал!»
* * *
Во дворе было пустынно. Батраки куда-то разбежались, а Этил, скорее всего, продолжала пересчитывать в укромном месте свои деньги.
Элайн огляделась. Колодец, несколько разбросанных снопиков свежего сена и пара лошадей у коновязи с  переметными сумками — вероятно, те самые, на которых приехали эти бандиты, назвавшиеся Вольной Стражей. Кони лениво обмахивали себя хвостами, отгоняя назойливых слепней, и совершенно не интересовались окружающим миром. 
А вот Элайн очень интересовало, где именно тот самый Томлав «оприходывал» Хильду.  Она и сама не могла бы точно объяснить, зачем ей понадобилось искать этого самого Томлава. Вот понадобилось – и все. Может быть, потому, что после Белой Гавани, где ее, связанную по рукам и ногам, попытались грубо снасильничать, она моментально приходила в бешенство  даже при намеках на подобные попытки? 
И пусть Хильда была невежей и грубиянкой – но допустить насилие над женщиной? Нет, никогда. 
Порыв теплого ветра растрепал волосы Элайн и закружил в воздухе соломинки из снопиков.  Створка ворот в овин покачнулась и начала открываться, что немедлено привлекло внимание королевы.
«Что ж, сначала посмотрю в овине».
Когда она распахнула деревянные воротца, ее пальцы сжали  рукоятку кинжала до белизны в костяшках. Бандит делал именно то, о чем говорил покойный разбойник, – порыкивая, насиловал  распростертую животом вниз на тюке сена девушку. Она только стонала – судя по всему, кричать у нее сил уже  не было.
Но когда Элайн приблизилась на расстояние двух шагов к спине насильника, Хильда подняла опущенную голову и отчетливо закричала: «А-а-аааа!»
Видимо, этот подонок сделал Хильде больно. От этого крика Элайн перестала соображать и решительно шагнула к Томлаву.
Она никогда не владела кинжалами в совершенстве – только на том уровне, которого ей хватало, чтобы приканчивать поверженных врагов. Поэтому она не стала бить бандита под лопатку или в подмышку.  С непривычки можно было и промазать. 
Элайн резким движением  запрокинула голову насильника и с нажимом провела бритвенно острым клинком по мягкой и незащищенной шее. Этот способ она применяла первый раз, хотя неоднократно видела, как  делают это другие. Стремление  выполнить этот немудреный прием точно и быстро отвлекло ее от окружающего мира, и Элайн не услышала, как Хильда в этот самый момент громко простонала: «Еще! Еще сильнее!»
Но Томлав не уже не смог ничего. Из его горла пошли кровавые пузыри, и бурный красный поток хлынул ему на грудь, пролившись яркими пятнами на Хильду. Он мешком повалился на ее спину и забил ногами об пол, хватаясь за шею. Это продлилось недолго – очень быстро он обмяк и перестал двигаться.
Зрелище было отвратительное. Но не оставлять же труп этого поганца на девушке? И Элайн, скривив  от отвращения лицо, попыталась сдернуть агонизирующий труп на пол. Это ей удалось, но тут Хильда дико завизжала.
Визг Хильды не был неожиданностью. Этого вполне следовало ожидать: внезапное превращение партнера – даже такого – в труп с перерезанным горлом...  Подобный финт мало кого оставит равнодушным.
Но вот дальнейшая реакция  изнасилованной девушки ввергла королеву в ступор.
Приподнявшись на локтях, Хильда посмотрела на Томлава и заорала так, что это сделало бы честь самому Архидемону:
– Что ты наделала!!! Сука! Убийца! Что ты наделала! Убийца! Убийца!
Через несколько секунд она вскочила на ноги и, даже не оправив задравшийся подол, бросилась с растопыренными пальцами на Элайн.
– Тварь! Тварь! Тварь!!! Убийца, паскуда! Да что же ты наделала, сука? Что же ты наделала? Как ты посмела! Зачем ты убила его? Зачем?
Королева совершенно непроизвольно схватила ее за запястья – и вовремя, иначе бы Хильда вцепилась ногтями ей в лицо. Пытаясь выкрутить руки из прочного захвата, девушка продолжала громко причитать, повторяя одни и те же слова:
– Убийца! Тварь! Убийца! Что же ты наделала? – и внезапно осела на пол, залившись горестными слезами. Элайн так же машинально выпустила ее руки, и Хильда подползла к трупу своего мучителя.
Королева ничего не понимала. Почему эта девушка так плачет? Что Элайн сделала неправильно? О чем так страдает Хильда? Это же бандит, вымогатель, насильник. Что с ним можно еще сделать, кроме как казнить на месте? На ее родине смерть таких отбросов была благодарностью Создателя.
– Ох! Святые Хранители!..
Элайн обернулась – в дверях стояла Этил с тугим мешочком в руках. Она наконец-то досчитала свои деньги.
Ее взгляд застыл на валявшемся теле уже остывающего Томлава. 
– Хранитель Света, предвечный и святый... Да что ж это такое? – прошептала хозяйка усадьбы.
– Это? Мертвый бандит, – подала голос Элайн. – Его дружок тоже мертв, вот.
Этил перевела невидящие глаза на королеву.
– Что же ты наделала, солны... Зачем? Зачем ты это сделала?
Элайн  с достоинством выдержала взгляд помертвевших  глаз Этил. 
– Я никому не позволю безнаказанно никого насиловать. Ни меня, ни Хильду! С такими уродами разговор может быть только один. И я им уже все высказала!
Остановившиеся зрачки Этил панически забегали.
– Да они же... Вольная Стража! Они же отомстят! Все пожгут, по миру пустят, всех убьют! И меня, и внучку мою, и работников моих! Лошадок зарежут! Да как же это? Что нам делать?
Тут подала голос Хильда, немного пришедшая в себя. Она медленно поднялась с колен и, дергая рукой за свое дорогущее ожерелье, как будто оно ее душило, буквально провыла:
– Ты зачем Томлава убила, твааарь?
– Но... – Элайн не успела ничего ответить.
– Он же мне через год обещал дом купить! Он ко мне приехал, понимаешь ты, рыжая сволочь? Ко мне! Ко мне, понимаешь? – Хильда медленно приближалась, дергая рукой украшение. – Да откуда же ты взялась на нашу голову?! Лучше бы ты сдохла тогда на поляне, чем мой Томлав сейчас! Я, может быть, через год замуж за него бы вышла!
От неожиданности Элайн не нашлась, что ответить. Так значит, этот бандит – жених Хильды? Невероятно. Она даже затрясла головой, словно стараясь проснуться.  Значит, он ее не насиловал?
– Так он тебя не... – прошептала королева.
– Да! Да! Он меня любил! Он мне подарки делал! Да!  Слышишь, убийца? Ты меня слышишь? – Хильда опять впала в злобное бешенство, ее лицо покрылось пятнами, а в глазах металась самая настоящая буря. Элайн словно посмотрелась в зеркало – ведь она тоже, бывало, приходила в такую же ярость. И, если честно, впечатление от увиденного было далеко не из приятных. Именно в таком состоянии она и прирезала этого Томлава.
«Рыжая волчица...» – пронеслось  в голове  Элайн. – «Я знаю, меня так называют. И, видимо, поделом называют...»
– А я думала, что он тебя насиловал... – попыталась оправдаться Элайн.
– И что мне с тобой сделать? – заламывала руки Хильда. – Томлава не вернуть! Он умер! Гадина!
– Действительно, что нам делать-то дальше?  Ведь пожгут нас – и Хранитель не спасет!
Этил, видимо, Томлав интересовал меньше всего, поэтому она сразу перешла к имущественным вопросам. Это уже был другой разговор. Во всяком случае, тягостную тему ошибочного убийства можно было сменить на обсуждение дальнейшего будущего.
– Их надо похоронить, – торопливо предложила Элайн. – Выкопать глубокую яму, а потом заровнять и засыпать чем-нибудь сверху.
– Этим ты Вольную Стражу не обманешь! – сердито перебила ее Этил. – Они...
– Они будут искать меня, – в свою очередь перебила ее Элайн. – Потому что ты всем скажешь, что они якобы погнались за мной. Я тебе уже говорила, что ухожу отсюда? Ну вот, теперь у меня есть лошадь, одежда и то, что у них найдется в переметных сумках. А второго коня можешь оставить себе.
– Но они ведь все равно дознаются! – горестно возразила Этил, непроизвольно поглаживая мешочек с деньгами.
Элайн только махнула рукой.
– Пока они хватятся, пока приедут, пока хоть что-то узнают... Кстати, если ты не будешь ни в чем признаваться, то твои деньги останутся при тебе. Иначе они все отберут. И тогда пожгут твой дом.
Этил перестала поглаживать мешочек и непроизвольно ухватилась за него двумя руками. Видимо, такая перспектива ее совершенно не устраивала.
– Да я тебя сама сдам Вольной Страже! – вклинилась в разговор Хильда. – И пусть они тебя вздернут на крепком суку, убийца!
Но Этил сама вмешалась, прежде чем Элайн открыла рот.
– Наши лошадки важнее, чем суд этих Вольных Стражников! И я тебе давно твердила, что  не дело это – искать мужа среди вольных братьев! Будешь говорить им, что не надо, так я тебя прокляну! Хочешь, как Серая Вдова, на пепелище скитаться?
И, обернувшись к Элайн, не менее твердо продолжила:
– А ты иди отсюда своей дорогой, куда глаза глядят. В недобрый час я тебе помогла. Ни благословления, ни доброго слова для тебя не будет. Я тебя больше не знаю, и чтобы ты меня никогда больше не видела.
И она бережно обняла Хильду:
– Пойдем в дом, мое солнышко.